Неточные совпадения
Артемий Филиппович. Чтоб вас черт побрал с вашим ревизором и
рассказами!
Поправив шляпу круглую,
Викентий Александрович
К
рассказу приступил.
«Грехи, грехи, — послышалось
Со всех сторон. — Жаль Якова,
Да жутко и за барина, —
Какую принял казнь!»
— Жалей!.. — Еще прослушали
Два-три
рассказа страшные
И горячо заспорили
О том, кто всех грешней?
Один сказал: кабатчики,
Другой сказал: помещики,
А третий — мужики.
То был Игнатий Прохоров,
Извозом занимавшийся,
Степенный и зажиточный...
Негромко и неторопко
Повел
рассказ Ионушка
«О двух великих грешниках»,
Усердно покрестясь.
А детки тут же малые
Посасывают прянички
Да слушают досужие
рассказы мужиков —
Про трудные их промыслы,
Про чужедальны стороны,
Про Петербург, про Астрахань,
Про Киев, про Казань…
Потешные
О детстве и о младости,
Да и о самой старости
Рассказы у него
(Придешь, бывало, к барину,
Ждешь, ждешь…
Поэтому я не вижу в
рассказах летописца ничего такого, что посягало бы на достоинство обывателей города Глупова.
Пускай
рассказ летописца страдает недостатком ярких и осязательных фактов, — это не должно мешать нам признать, что Микаладзе был первый в ряду глуповских градоначальников, который установил драгоценнейший из всех административных прецедентов — прецедент кроткого и бесскверного славословия.
Никакого преднамеренного глумления в
рассказе его не замечается; напротив того, во многих местах заметно даже сочувствие к бедным ошеломляемым.
Стало быть, если допустить глуповцев рассуждать, то, пожалуй, они дойдут и до таких вопросов, как, например, действительно ли существует такое предопределение, которое делает для них обязательным претерпение даже такого бедствия, как, например, краткое, но совершенно бессмысленное градоправительство Брудастого (см. выше
рассказ"Органчик")?
Вот это-то обстоятельство именно и причинило погибель Иванова,
рассказ о которой, впрочем, существует в двух совершенно различных вариантах.
Из
рассказов летописца видно, что они и рады были не бунтовать, но никак не могли устроить это, ибо не знали, в чем заключается бунт.
Начались справки, какие меры были употреблены Двоекуровым, чтобы достигнуть успеха в затеянном деле, но так как архивные дела, по обыкновению, оказались сгоревшими (а быть может, и умышленно уничтоженными), то пришлось удовольствоваться изустными преданиями и
рассказами.
Утвердительно можно сказать, что упражнения эти обязаны своим происхождением перу различных градоначальников (многие из них даже подписаны) и имеют то драгоценное свойство, что, во-первых, дают совершенно верное понятие о современном положении русской орфографии и, во-вторых, живописуют своих авторов гораздо полнее, доказательнее и образнее, нежели даже
рассказы «Летописца».
[Издатель почел за лучшее закончить на этом месте настоящий
рассказ, хотя «Летописец» и дополняет его различными разъяснениями.
Из
рассказа его видно, что глуповцы беспрекословно подчиняются капризам истории и не представляют никаких данных, по которым можно было бы судить о степени их зрелости, в смысле самоуправления; что, напротив того, они мечутся из стороны в сторону, без всякого плана, как бы гонимые безотчетным страхом.
Тем не менее из всех этих
рассказов никакого ясного результата не выходило.
— И доколе не растерзали ее псы, весь народ изгиб до единого! — заключил батюшка свой
рассказ.
Таково начало летописного
рассказа, и хотя далее следует перерыв и летописец уже не возвращается к воспоминанию о картине, но нельзя не догадываться, что воспоминание это брошено здесь недаром.
Внимая
рассказам о благосклонном бездействии майора Прыща, он соблазнился картиною общего ликования, бывшего результатом этого бездействия.
Таков, например, совершенно ни с чем не сообразный
рассказ о градоначальнике с музыкой.
Так начинает свой
рассказ летописец и затем, сказав несколько слов в похвалу своей скромности, продолжает...
Догадка эта подтверждается еще тем, что из
рассказа летописца вовсе не видно, чтобы во время его градоначальствования производились частые аресты или чтоб кто-нибудь был нещадно бит, без чего, конечно, невозможно было бы обойтись, если б амурная деятельность его действительно была направлена к ограждению общественной безопасности.
Положа руку на сердце, я утверждаю, что подобное извращение глуповских обычаев было бы не только не полезно, но даже положительно неприятно. И причина тому очень проста:
рассказ летописца в этом виде оказался бы несогласным с истиною.
Сверх того, издателем руководила и та мысль, что фантастичность
рассказов нимало не устраняет их административно-воспитательного значения и что опрометчивая самонадеянность летающего градоначальника может даже и теперь послужить спасительным предостережением для тех из современных администраторов, которые не желают быть преждевременно уволенными от должности.
Летописец довольно подробно останавливается на этой особенности своего героя, но замечательно, что в
рассказе его не видится ни горечи, ни озлобления.
Историю этих ошеломлений летописец раскрывает перед нами с тою безыскусственностью и правдою, которыми всегда отличаются
рассказы бытописателей-архивариусов.
Загорелся сарай той самой Козы, у которой в предыдущем
рассказе летописец познакомил нас с приказным Боголеповым.
Слушая столь знакомые
рассказы Петрицкого в столь знакомой обстановке своей трехлетней квартиры, Вронский испытывал приятное чувство возвращения к привычной и беззаботной петербургской жизни.
Левин боялся немного, что он замучает лошадей, особенно и левого, рыжего, которого он не умел держать; но невольно он подчинялся его веселью, слушал романсы, которые Весловский, сидя на козлах, распевал всю дорогу, или
рассказы и представления в лицах, как надо править по-английски four in hand; [четверкой;] и они все после завтрака в самом веселом расположении духа доехали до Гвоздевского болота.
— Ну, а ты что делал? — спросила она, глядя ему в глаза, что-то особенно подозрительно блестевшие. Но, чтобы не помешать ему всё рассказать, она скрыла свое внимание и с одобрительной улыбкой слушала его
рассказ о том, как он провел вечер.
По
рассказам Вареньки о том, что делала мадам Шталь и другие, кого она называла, Кити уже составила себе план будущей жизни.
Она видела, что Алексей Александрович хотел что-то сообщить ей приятное для себя об этом деле, и она вопросами навела его на
рассказ. Он с тою же самодовольною улыбкой рассказал об овациях, которые были сделаны ему вследствие этого проведенного положения.
В середине
рассказа старика об его знакомстве с Свияжским ворота опять заскрипели, и на двор въехали работники с поля с сохами и боронами. Запряженные в сохи и бороны лошади были сытые и крупные. Работники, очевидно, были семейные: двое были молодые, в ситцевых рубахах и картузах; другие двое были наемные, в посконных рубахах, — один старик, другой молодой малый. Отойдя от крыльца, старик подошел к лошадям и принялся распрягать.
— А всё-таки по вашему
рассказу построить машину трудно было бы, Анна Аркадьевна, — шутя сказал Свияжский.
Левин знал тоже, что Кити усилила эту надежду еще
рассказами о слышанных ею необыкновенных исцелениях.
Обдумав всё, полковой командир решил оставить дело без последствий, но потом ради удовольствия стал расспрашивать Вронского о подробностях его свиданья и долго не мог удержаться от смеха, слушая
рассказ Вронского о том, как затихавший титулярный советник вдруг опять разгорался, вспоминая подробности дела, и как Вронский, лавируя при последнем полуслове примирения, ретировался, толкая вперед себя Петрицкого.
— Но вы не сказали, о чем вы думали, когда я вошел, — сказал он, перервав свой
рассказ, — пожалуйста, скажите!
Левин сидел, слушая
рассказы доктора о шарлатане магнетизере, и смотрел на пепел его папироски.
Стараясь как можно быть обстоятельнее, Левин начал рассказывать все ненужные подробности о положении жены, беспрестанно перебивая свой
рассказ просьбами о том, чтобы доктор сейчас же с ним поехал.
Он слушал
рассказ доктора и понимал его.
Она никогда не чувствовала себя столь униженною, как в ту минуту, когда, призвав комиссионера, услышала от него подробный
рассказ о том, как он дожидался и как потом ему сказали: «ответа никакого не будет».
Посетители, разочарованные уже вперед
рассказом Голенищева о художнике, еще более разочаровались его внешностью.
Поколебавшись между воспоминаниями и
рассказами о стрельбе, о собаках, о прежних охотах, разговор напал на заинтересовавшую всех тему.
Что за оказия!.. но дурной каламбур не утешение для русского человека, и я, для развлечения, вздумал записывать
рассказ Максима Максимыча о Бэле, не воображая, что он будет первым звеном длинной цепи повестей; видите, как иногда маловажный случай имеет жестокие последствия!..
Максим Максимыч сел за воротами на скамейку, а я ушел в свою комнату. Признаться, я также с некоторым нетерпением ждал появления этого Печорина; хотя, по
рассказу штабс-капитана, я составил себе о нем не очень выгодное понятие, однако некоторые черты в его характере показались мне замечательными. Через час инвалид принес кипящий самовар и чайник.
В Коби мы расстались с Максимом Максимычем; я поехал на почтовых, а он, по причине тяжелой поклажи, не мог за мной следовать. Мы не надеялись никогда более встретиться, однако встретились, и, если хотите, я расскажу: это целая история… Сознайтесь, однако ж, что Максим Максимыч человек, достойный уважения?.. Если вы сознаетесь в этом, то я вполне буду вознагражден за свой, может быть, слишком длинный
рассказ.
Между тем он продолжал свой
рассказ таким образом...
Большая часть лекций состояла в
рассказах о том, что ожидает впереди человека на всех поприщах и ступенях государственной службы и частных занятий.
Он не мог понять, как подобное обстоятельство не пришло ему в самом начале
рассказа, и сознался, что совершенно справедлива поговорка: «Русский человек задним умом крепок».